Материалы к творческой биографии П.Б. Струве

1. П.Б. Струве - В.Г. Черткову1. 27 февраля 1902

Многоуважаемый Владимир Григорьевич!
Я знаю, и это меня очень радует, что у нас есть точки соприкосновения, хотя я вовсе не разделяю некоторых основных положений Вашего мировоззрения. Эти различия, однако, я думаю, никогда не помешают нашему взаимному по­ниманию. Я ничего не имею против того, чтобы Вы цитировали представляющие для Вас интерес слова из моего письма к Дм(итрию) Вл(адимировичу)2, не на­зывая меня. Последнее условие я ставлю ввиду того, что мне неудобно и неже­лательно в такой форме выступать против наших господствующих револю­ционных течений. Я думаю вообще, что против царящего среди революционеров духа злобы можно с успехом бороться только путем медленной и, в точном смысле слова, воспитательной работы, избегая прямого их обличения и прямого спора с ними. Так я и намерен впредь поступать, не из "подлого" приспособления, а из сознания трудности и, так сказать, деликатно-педагогического характера этой задачи. Мое положение очень своеобразное в силу того, что я и очень близок к революционерам и очень далек от них. Поэтому даже вполне добро­совестные из них часто меня не понимают. Увеличивать это непонимание огла­шением моим именем взглядов, высказанных в письме к человеку, давно меня знающему, меня любящему и потому вполне меня понимающему (что я, конечно, хорошо сознавал при писании письма) было бы с моей стороны неправильно.
Теперь перейду к другому пункту Вашего письма. Я с удивлением узнал из него, что Вам известно мое намерение издавать русский орган за границей. Дело в том, что это не должно было бы быть известно никому, кроме лиц, с которыми я вступал по этому делу в прямые деловые сношения. Я должен пока непременно скрывать свой план, ввиду того что я допечатываю легально в России сборник своих статей, и доведение до конца этого издания есть для меня вопрос огромной важности. Если я выступлю как редактор заграничного издания или мои намерения в этом отношении станут известны до выхода в свет моего сборника, то это может обречь его на верную смерть от руки соединенной цензуры и полиции. Кроме того, я еще не ликвидировал таких форм отношений и сношений с русскими людьми, которые (в моем новом качестве) будут для них рискованны и, быть может, нежелательны. Поэтому я до сих пор держал и держу свои намерения в строжайшей тайне, поскольку они суть именно мои намерения. Если Вы считаете себя в (моральном) праве сделать это, сообщите мне, откуда Вы узнали о моих намерениях, дабы я мог принять меры к тому, чтобы приостановить эти крайне неудобные для меня и для дела слухи. Смею Вас уверить, что я сделаю это в самой деликатной форме и никого при этом не обижу.
Сколько я Вам должен за литературу о Толстом? Можно ли верить последним хорошим вестям о его здоровье?" Прилагаю при сем письмо Дм. Вл.
Искренне уважающий Вас П. Струве.
Я непременно побываю у Вас и у Дм. Вл., но когда - еще не знаю.

2.П.Б. Струве - В.Г. Черткову. 5 марта 1902.

Многоуважаемый Владимир Григорьевич!
Я, к сожалению, не могу так обстоятельно, как мне хотелось бы, ответить на Ваше последнее письмо. Если я подчеркнул в своем письме, что нас разделяют разногласия, то сделал это для того, чтобы с начала самого устранить возможные недоразумения. Но вообще за последнее время я стал ценить и замечать больше то, что соединяет меня с другими, чем то, что разъединяет. В нашем с Вами случае, я думаю, разъеди­няющим является главным образом следующее: 1) я не разделяю учения о непротивлении злу насилием, хотя культ насилия и упоение им мне, как Вы знаете, претит, 2) я не разделяю аскетического отношения Толстого к плоти и несогласен с его учением о счастье как цели жизни. В новейшей своей морали он слишком подчеркивает подчинение Богу, в ней звучит покорность и пассивность. Я не разделяю ни этих взглядов, ни этого настроения.
Все сказанное очень плохо выражает то, что я хотел бы сказать, но пишу второпях. (...)
РГАЛИ. Ф. 552. On. 1. Ед.хр. 2654. Лл. 2-3, 4-5.

3. М.О. Гершензон 3 — П.Б. Струве. Кларан, 26 августа 1902 г.

Многоуважаемый Петр Бернгардович!
Отвечу Вам вкратце, чтобы не отнимать у Вас времени.
1) Вы говорите: "Да, вне политики лежит больше, чем в политике, но путь к этому большему ведет через политику". В этом весь вопрос, на Вас, (нрзб.) probandi - я утверждаю обратное.
2) Вы говорите: "Социализм - только еще проблема, тогда как политическая свобода - давно найденное и совершенно бесспорное решение". Со второй половиной этого утверждения я вполне согласен, первая меня удивляет. Не социализм как система, а ясный как свет солнца нравственный закон: не делай человека только_своим орудием (и отсюда социалистический взгляд на труд) для меня непреложен никак не меньше, чем свобода политическая. Это - такой же первичный закон, недоказуемая, но неоспоримая нравственная истина; вся на­тура человека вопиет против его нарушения - без всяких логических доказа­тельств. Но это частность. Своим письмом я хотел сказать: не надо больше воспитывать русскую публику в духе специфической политики; надо вернуться к источнику политики, опять растворить ее в нравственности, иначе она каменеет, искажается и заглушает остальную нравственность. Пусть свободное слово служит великому будущему, а не обращает часть в целое. Вы говорите, что тон моего письма звучит несправедливо, осуждением. Вот чего я не делал! Болью -да, но не укором. Я думаю просто, что констатирование фактов в этой области кажется осуждением. Если будете печатать, выпустите, пожалуй, весь абзац от слов "Политика Сип(ягина) по отношению к голодающим" кончая словами: "пошел кормиться праведным трудом"; это ослабит тон осуждения.
Ничего лучшего я и не желал бы, как чтобы Вы, печатая мое письмо, сопроводили его обширным ответом. Если Вы потом дадите мне место-, я с радостью напшиу принципиально о тех вопросах, которые мое письмо разбирает только практически.
И знаете, что я думаю, в чем глубоко убежден наблюдением над русскими интеллигентами и над нашей художественной литературой последнего времени? Я думаю, что "чеховское" настроение, реальность которого Вы не будете отрицать, есть симптом глухой, бессознательной потребности этих людей очис­тить свою личную жизнь, - глубокого чувства, что она (без всякого отношения к вопросу о политич. свободе) дурна, некрасива, жалка. А это значит, что в духе этих людей смутно светит идеал какой-то другой, лучшей личной жизни; но они не решаются самим себе признаться в этом, потому что царящее у нас политическое суеверие позволяет порядочному человеку думать только о спа­сении всей России, а не о собственном. И потому я думаю, что выражаю здесь смутную потребность многих людей. Если бы дружными усилиями, не боясь близорукого укора, снять эту плотину, - может быть, вздох облегчения вырвался бы у тысяч, и, может быть, они бодро принялись бы хоть в частях перестраивать свою жизнь по-хорошему, и это я хотел бы сказать вслух, да вот - Вы ко­леблетесь напечатать и первые, немногие строки.
Если только возможно, дайте мне, пожалуйста, на этой неделе знать, на­печатаете ли то письмо. Пробуду здесь до 31—. Адрес тот же: Clarens, Suisse, post restante. Herschensohn. Меня зовут Мих. Осип.
Жму Вашу руку. Ваш М. Гершензон.

РЦХИДНИ. Ф. 279. On. 1. Д. 77, Лл. 43-14,

II

1  .П.Б. Струве - Г.П. Струве*-. Париж, 14 ноября 1920.

Милый мой Глеб, пишу тебе несколько слов. Дела на Юге принимают такой плохой оборот, что продолжение борьбы в прежних формах вряд ли станет возможно. Это почти несомненно. Я не оставлю борьбы, если будет хоть какая-нибудь возможность. Более того, никогда я не ощущал с такой ясностью, что борьба возможна, и никогда я не видел так ясно правильных путей и методов. Сейчас меня многое заботит в положении семьи. Некоторое время я намерен заняться наукой и литературой - для заработка, не оставляя в то же время борьбы за наше дело. Борьба эта должна принять новые формы, по пре­имуществу революционные. То, что мы потерпели неудачу, обусловливается именно тем, что не сумели организовать этой борьбы. Я пишу "мы", но от­носится это главным образом к военным и вообще к той "старорежимной" стихии, которою была обременена до сих пор "белая" борьба.
Когда я начинал писать это письмо, мне казалось еще, что положение в Крыму еще не безнадежно. Сейчас его безнадежность вполне выяснилась. Эта глава новой русской истории закончилась. Нужно начинать какую-то новую.
Крепко тебя целую. Твой Папа.

1. П.Б. Струве - Г.П. Струве. Париж, 12 декабря 1920.

Милый мой Глеб, когда точно ты приедешь в Париж?
Привези мне    "Patriotica"5. Это мне нужно. Засим подумай хорошенько о нашей кооперации над книгой "Les origins dc la revolution russe". Я хочу написать историю подготовки и сжатый обзор самой революции. "The origin of Russian revolution. A survey and a philosophy"6. Приблизительный план такой:

Том I. I. Введение - образование России и Российской империи - 5 листов = 80 стр.
II. Царствование Александра I и Николая I. Ю листов = 160 стр.
III. Царствование Александра II. Великие Реформы старого порядка. 10 листов = = 160 стр.
IV. Царствование Александра III и Николая П. 15 листов - 240 стр.
Том II. 25-30 листов = 400-450 стр.

Ход и исход революции. Почему революция стала коллапсом? Необходимые элементы революции. Элементы необходимой реставрации. Мировое значение русской революции как крушение некоторых элементов демократии и со­циализма как интегрального построения.
Я представляю себе нашу совместную работу над книгой так. Мы вместе собираем материал (приводим его в известность, классифицируем) и излагаем. Засим мы пишем текст по-русски, причем на меня выпадает работа обобщений, в значительной мере готовых у меня в голове. Засим мы совместно с тобой переводим наш текст на английский. Я думаю, что начать работу следует со второго тома. (...)
ГЛРФ. Ф. 5912. On. 2. Ед.хр. 164. Лл. 110-111, 117-120.

3. Предисловие 1.

Переиздавая "Вехи", мы руководимся убеждением, что по существу эта книга не только не устарела, а наоборот, стала еще более современной и жизненной. Ее содержание теперь уже самой историей совершенно оторвано от текущей политики и тем освобождено от элементов, которые уводили спор о проблемах воспитания русской интеллигенции в сторону от великих основных вопросов человеческого бытия вообще и общественного в частности.
Петр Струве. Прага, Сентябрь 1922 года.

ГЛРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 11.

4. О роли личности в истории. Тезисы 8.

1. Христианское воззрение на исторический процесс покоится на признании свободного делания истории людьми, ответственными за свое делание.
2. Личность есть основной" элемент исторического процесса уже в силу того явления, которое можно назвать индивидуацией всякого, не только человечес­кого, но вообще организованного бытия.
3. Индивидуация человеческого бытия означает особность и раздельность су­ществования людей как особых духовных существ, или душ (плюрализм духов­ного мира).
4.  Нет никакого основания утверждать, что действия этих существ всецело определяются (детерминированы) какими-то внешними силами и что свобода, которую по общему правилу всякий душевно здоровый человек ощущает в себе и для себя, есть самообман.
5. Т(ак) к(ак) статистические закономерности или правильности нисколько не требуют признания несвободы человеческих действий или всецелой внешней детерминированности,   из всего этого вытекает, что свободное изволение лич­ностей не может не рассматриваться как существенный фактор исторического процесса.
6. Если это так, то, значит, положение, что люди делают сами свою историю, есть наиболее простое и правдоподобное утверждение об историческом процессе.
7.  В таком случае надлежит признать и людские совокупности и отдельных людей морально и политически ответственными за исторические события, которые не могут быть рассматриваемы как события, предопределенные каким-то роком, вне людей лежащим.
8.  Отсюда явствует вся жизненность воззрений Христианства на человека и его судьбы. Христианское учение о грехопадении полагает свободу греховного человека. Человек по христианскому учению спасается, когда чрез посредство Божественной Благодати он свободно же преодолевает свою человеческую греховность.
(В христианском воззрении на исторический процесс метаэмпирическим, недоступным опыту в научном смысле слова является элемент божественного вмешательства в этот процесс, а не элемент свободного изволения и творчества человеческих личностей.)
9. Человеческие индивиды множественны и самозаконны, и в то же время они вдвинуты в судьбу неких больших исторических совокупностей и соприкасаются с ходом вещей во внешнем мире, который ощущается и познается нами как "данный" и до конца с необходимостью определенный.

ГЛРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 21.

5. Основные положения к беседе П.Б. Струве "Христианство и социальный вопрос" 2-го мая 1923 г.

I. Христианство как подлинная религия, как переживание трансцендентных ценностей не есть ни просто, ни преимущественно социальное учение.
П. Но социальные отношения не безразличны и не несущественны с христианской точки зрения.
III. Христианское воззрение выдвигает перед каждым человеком не его права, но его обязанности.
IV.  Социальное учение христианства, поэтому, есть учение об обязанностях каждого человека и отдельных человеческих групп в составе общежития.
V. Поскольку социальные учения ставят перед человеком идеал человеческой солидарности, свободно осуществляемой, они как-то существенно соприкасаются христианским мировоззрением и с ним согласуются.
VI.  Поскольку социальные учения ставят ударение на'борьбе как психо­логически творческом положительном моменте социальной жизни и развития, они расходятся в миропонимании с христианством. Принцип, доктрина и практика классовой борьбы несовместимы с христианским мировоззрением.
VII.  Социальный мир реально в значительной мере строится на признании и осуществлении начала эгоизма. Христианское мировоззрение стремится к всестороннему преодолению этого начала как со стороны сильных, так и со стороны слабых.
VIII Социальная политика9 считается со всеми свойствами человеческой природы и ставит проблемы, с точки зрения религиозного миропонимания в значительной мере имеющие технический характер. В социальной политике ре­лигиозно ценны только некоторые руководящие начала: принцип человеческой солидарности, уважение ко всякому человеческому лицу, исключающее рас­смотрение людей как простых средств к достижению каких-то целей. Бесконечная ценность человеческой личности есть тот религиозный принцип, кото­рым должна быть просветляема всякая социальная политика, которая взывает к тем же духовным силам, что и христианство.

ГАРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 14. Лл. 1-9.

6. (Речь) 10

Позвольте мне как члену Парижской и Брюссельской Академических групп и члену Совета Института русского права и экономики при Faculte de droit в Па­риже приветствовать первый открываемый в Праге полный русский юриди­ческий факультет, на который выпадает трудная и ответственная задача -блюсти русскую национальную науку в обстановке изгнания и рассеяния. По­звольте мне при этом обратиться с несколькими словами к присутствующим здесь представителям учащейся молодежи. Мы все знаем, в каких трудных условиях нам приходится существовать, как много вы и мы перенесли и как тяжела вам и нам вынужденная разлука с несчастной и поруганной, но великой родиной. Но есть для нас и для вас - великое утешение. Оно заключается в том, что мы все-таки можем вести русское дело, блюсти русскую культуру - для Нея, для России. Мы можем и мы обязаны. Каждый час нашего существования здесь должен быть напоен этой мыслью о нашем долге перед Родиной, перед ее живым, неумирающим духовным образом. Я говорю мы, соединяя учащих и уча­щихся в единое духовное целое, духовно единую рать.
По давнему академическому выражению, профессоры и студенты суть commilitones, соратники в буквальном смысле слова. Мы воины одной рати, служители одной госпожи, России. Ею будем жить, ей будем служить. Вот в чем должны быть наши помыслы, вот тот священный огонь, который мы должны поддерживать здесь, среди приютившего нас родственного народа, которому низкий поклон и русское спасибо за дружество и ласку.

ГАРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 29-. Лл. 64-67.

7. (Система и единство) 11

1.   В  обществоведении нет различения   более  существенного  и  более плодотворного, чем различение системы и единства.
2. Это различение имеет общий онтологический характер и сводится к раз­личению основных типов каких-либо объектов, которые выступают перед нами как некоторые целые, "составленные" из как-то тождественных единиц или на них разложенные.
3.  Основными видами таких целых являются:
1) простая совокупность или чистая сумма, 2) система и 3) единство.
4. Подлинное, или, по терминологии Карла Менгерса12, сингулярное хозяйство, есть [субъективное] телеологическое единство хозяйствования, или хозяйствен­ной деятельности. У него всегда есть центр, волевой и управляющий, есть субъект. Кто говорит хозяйство, всегда говорит хозяин.
5.  Общество есть система. Системой является такое соединение как-то тож­дественных элементов, в котором существует (воспринимается, мыслится, пред­полагается) взаимодействие между этими элементами.
6.  Ярким примером системы может служить лес или лесное насаждение. Лес есть совокупность известных единиц, приуроченная к известному пространству и, в то же время и сверх того, система, или взаимодействие этих единиц.
7.  Ни общество, ни лес не есть организм, ибо понятие организма требует объективного телеологического   единства.
8. Между системой и единством нет, конечно, абсолютной противоположности и непереходимой пропасти. "Систематическая" связь, или, что то же, органическое взаимодействие, может объективно рождать телеологическое      единство, создавать организм. В этом рождении целого из взаимодействия элементов и заключается онтологическая проблема организма.
9.  Государство есть единство. Оно, конечно, в известном смысле является системой отношений, но, в то же время и сверх того, оно есть субъект, в отли­чие от общества, которое не есть субъект. Поэтому реальное государственное целое, государство в обычном конкретном смысле, включая в себя общество, есть нечто большее, чем общество. Поэтому противоположение общества и государства, характерное для Гегеля и Лоренца фон Штейна13, но восходящее, совершенно явственно, уже к Руссо, есть противоположение в высшей степени существенное и жизненное.
10.  Значение различения системы и единства в обществоведении, которое имеет дело   с  социально-психическими     явлениями, коренится в том, что это различение указует на различие, коему присущ самый обший и основной смысл. Система есть область иррационального, стихийного, органического, сфера, где господствует начало гетерогынии целей. Единство, наоборот, - область рацио­нального, область построянного и, согласно построению, выполняемого, есть сфера, в которой господствует, полярное гетерогинии целей, начало, называемое мною автогинией целей.
11. Соответственно различению системы и единства, мы в [целом человечес­ких дел, т. е. в ] человеческой жизни, основанной на сожительстве людей, можем различать два порядка явлений:
явления систематические, или гетерогенические, и
явления телеологические, или автогенические.    ,
Наличие в едином общественно-экономическом процессе этих двух рядов явле­ний определяет собой основной и имманентный дуализм этого процесса. Социологическая проблема абсолютного социализма заключается в том, что он есть идея всецелого и окончательного преодоления основного и имманентного дуализма общественно-экономического процесса.
12.  Различение основных видов целого дает нам возможность построить по­следовательную, теоретически и исторически плодотворную, идеально-тииичес-кую в строгом смысле классификацию основных типов хозяйственного строя.
13.  Основные типы хозяйственного строя суть: 1) совокупность рядом стоя­щих хозяйств; 2) система взаимодействующих хозяйств и 3) общество-хозяйство.
14. Хозяйственный строй общества необходимо отличать от его социального строя. Это весьма важно потому, что с разными типами хозяйственного строя общества могут сочетаться самые разнообразные "социальные отношения" (т.е. отношения социального могущества). От типа хозяйственного строя нельзя за­ключать к типу строя социального.    .
ГАРФ. Ф. 5912, On. 1. Ед.хр. 29~. Лл. 95-99.

8. В.Ф. Булгакову в альбом. Черновик 14

Лев Толстой, писал я в 1909 г. А.А. Стаховичу15, "существо громадное и страшное, прожившее не одну, а несколько человеческих жизней, и притом таких, которые странно и страшно прожить одному человеку". С этих пор страшное и роковое значение явления Льва Толстого окончательно открылось мне. Русская душа больна одновременно Толстым и Достоевским и должна преодолеть обоих, [в особенности жуткий мрак последних десятилетий Льна Толстого для того, чтобы вернуться к [ясному и доброму] светлому лику Пушкина16]. Преодоление своих великих людей нелегкая задача даже для великого народа. Но, не преодолен и не отвергнув в известной мере Льна Толстого, русский народ не возродится, а будет неуклонно стремиться к некоему тупому и жуткому упадку, увлекая в него и другие народы.
[То, что я говорю, вовсе не означает, что я присоединился к распрост­раненному мнению о виновности Толстого в большевизме. Большевизм есть ве­ликое зло.]
[Страшное и роковое значение Льва Толстого окончательно открылось только в после].

ГАРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 29-. Лл. 158-159.

Примечания

В настоящую публикацию архивных материалов включены те из них, что относятся к периодам обеих политических эмиграции П.Б. Струве: в 1901-1905 гг. и с 1920 г. Вес документы печатаются по автографам с незначительными купюрами частного свойства, не относящимися к собственно творческой биографии Струне. В прямых скобках отмечены зачеркнутые автором слова.

1 Владимир Григорьевич Чертков (1854-1936) - последователь и сотрудник Л.Н. Толстого, издатель, был женат на сестре Д.В. Страндспа (РЦХИДПИ. Ф. 279. On. 1. Д. 90. Л. 66). После выхода в сьет "Освобождения" писал Струве: "Я был очень рад узнать от Л.Н. Толстого, по про­чтении им Вашего первого выпуска, что он произвел на пего благоприятное впечатление" (Там же. Д. 94. Л. 34 об.).

2Дмитрий Владимирович Странден - близкий друг Струне, кандидат естественных наук по геоло­гии и почвоведению, толстовец.

3Михаил Осипович Гершензон (1869-1925) - и 1980-е гг. был близок к марксистскому изда­тельству М.И. Водовозовой и лично к С.Н. Булгакову (см. об этом: В ожидании Палестины: 17 пи­сем СП. Булгакова к М.О. Гершснэону и его жене. 1897-1925 // Неизвестная Россия. XX иск. Вып. 2. М., 1992. С. 113—141). Благодаря своим знакомствам, сотрудничал как поэт а журнале Струве "Новое Слово" (1897). Результатом его переписки со Струпе стала анонимная публикация его "Письма с берегов Женевского озера" вкупе с ответом Струве в первой «Книжке "Освобождения"» (Штуттгарт, 1903. С. 225—228); машинописная рукопись последнего хранится в фонде М.О. Гершензона в ОР ОГБ.

4Глеб Петрович Струве (1898-1985) - с 1917 г. ближайший сотрудник отца в его издательских делах, поэт и критик.

5Струве П.Б. Patriotica. Сб. ст. за пять лет (1905-1910), СПб., 1911.

6О неисполненном проекте издания книги "Рост и крушение Российской империи" см. в письме Струве к неизвестному от 2.VEI.1921 (ГАРФ. Ф. 5912. On. !. Ed.xp. 29а. Л. 7).

7Настоящее Предисловие Струве к несостоявшемуся переизданию сборника "Вехи" осталось неопубликованным. Есть основание полагать, что кроме Предисловия существовал замысел и новой статьи Струве для этой книги. Сам замысел возник как естественное желание продолжить сложившуюся традицию ("Проблемы идеализма" - "Вехи" - "Из глубины"), и сейчас трудно раз­делить проекты собственно переиздания и составления нового сборника. Так, 7 декабря 1922 г. А.В. Карташев писал Струве из Парижа в Прагу: "Как вопрос у Пас с переизданием "Вех"? Т.е. для меня вопрос в освобождении Вашей статьи для нашего Сборника "непримиримых". М. И."Ростовцев уже прислал из Америки свою статью. Бунин, хотя и воздыхает, по хочет написать. У Д.Д. Гримма статья готова. Может быть, не откажетесь спросить об этом у П.И. Новгородцева. А не пойдет ли еще на это и Кизеветтер?" (ГАРФ. Ф. 5912. On. 1. Ед.хр. 63. Л. 13 об.). Из письма того же корреспондента от 24 марта 1924 г. следовало, что сборник так и не состоялся и новая попытка его издания осуществлялась при организационном участии Г.П. Струве (Там же. Л. 14). Вероятно, эти замыслы получили отражение в письме А.В. Карташева к В.Л. Бурцеву (без года) с перечислением посланных последнему статей, в том числе Струпе (ГАРФ. Ф. 5802. On. 1. Ед.хр. 301. Л. 5). Актуальность этих сборников для эмигрантских деятелей круга Струве станет очевидной, если вспомнить о подобном же проекте ряда высланных из России философов, чье "фактоприятие" революции и большевизма заметно противостояло позиции Струве. 28 августа 1923 г. С.Л. Франк писал Струве: "я написал (уже давно, еще зимой) статью, листа а 2, "Размышления о русской революции", в которой изложил все свои ереси. Статья предназначалась для сборника, в котором должны были участвовать некоторые высланные (Бердяев, Изгоев и др.) и . который не состоялся. Склонен ли ты, хотя бы в принципе, поместить ее в "Русской Мысли"?" {ГАРФ. Ф. 5912. On. 2. Ед.хр. ПО. Л.7 об,). Статья С.Л. Франка "Из размышлений о русской революции" вышла в "Русской Мысли" (Прага-Берлин) № 6—8 за 1923 г. в сопровождении полемического ответа Струве "Познание революции и возрождение духа". Можно заключить, что именно размежевание с идейно-политической ориентацией Струве послужило причиной неосуществления новых, эмигрантских, "Вех". Словно предчувствуя будущие осложнения, в самом начале 1923 г. С.Н. Булгаков писал из Константинополя (куда он был выслан) Н.А. Бердяеву: "Получил Ваше заказное письмо. Спешу ответить на важнейшие вопросы. О "Вехах" я и сам думал еще до получения Вашего письма, но никак не допускал, чтобы из них мог быть выключен П.Б. Струве по мотивам принципиальным. И досейчас не выясняю себе, каким образом он из комбинации выпадает: не отрицает же он основных Ваших тезисов о примате духовного начала, о внутренних причинах и, стало быть, известной закономерности русской революции и о духовных истоках внутреннего оздоровления? Различие оттенков может быть в понимании того, как может осуществиться назревший процесс и внутри и изнутри истлевших оболочек. В понимании происходящего в России, в диагнозе течения болезни и ее опасности возможно, что и между нами не окажется единомыслия, но это я считаю как, а не что. Разумеется, мне совершенно чужда принципиальная эмиграция, и я всегда считал греховной даже самую мысль о ней, но раз становится неизбежным выселение из России, это должно означать, что Россия не только там, но и здесь, и то, что совершается с русской душой зарубежом, совершается pro rato и с Россией. И в этом временном раздвоении центров русского сознания заключается благой и положительный смысл, приобретение нашей эпохи, но которое учтет будущее. А кроме того, судьба России суть и судьба Европы, которая в них тоже повинна, стало быть вопрос о русском спасении приходится еще расширить для его благополучного и полного разрешения. И если бы было возможно, требуется покаяние не только красноармейца и коммуниста, и даже не только разных деятелей эмиграции, но и европейского буржуа. Словом, диаметр вопросов широк и для меня вплоть до полного выяснения остается трудным и больным вопрос об отношении к сборнику П.Б-ча. Вы это понимаете. Есть, впрочем, путь, на котором этот вопрос не встречается и который является, пожалуй, наиболее правильным: это посвятить сборник голосам о России из России, т.е. включить в него только что изгнанных авторов, разумеется, разделяющих общую принципиальную точку зрения. Вами выраженную с моими оговорками. Разумеется, участие Н. Лосского было бы только желательным. Но я имел бы немалые сомнения относительно Евразийцев, настроение которых столь же являются эмигрантскими. Во всяком случае, с таким воинствующим, незрелым восточничеством я чувствую себя не по пути. В частностях же мы можем сговориться, но я чувствую величайшие трудности перед практическим осуществлением"

(РГАЛИ. Ф. 1496. On. 1. Ed. 342. Лл. 1-2).

8Датировать тезисы Струве "О роли личности в истории" следует по программе "Религиозно-философских Диалогов" в пражском "Студенческом Доме" YMCA, сохранившейся в письмах Струве к жене, Н.А. Струве. В ней заявлена тема Струве "Личность в историческом процессе" на среду, 21 марта 1923 г. (ГАРФ. Ф. 5912. On. 2. Ед.хр. 100. Л. 14). Несмотря на то, что Струве накануне сообщал сыну Константину о готовящемся выступлении (Там же. Ед.хр. 283. Л. 23 об.), на программе рукой Сгруве напротив даты надписано: "не было", - Пользуюсь возможностью исправить указанную в нескольких моих публикациях дату рождения Нины (Антонины) Александровны Струве: согласно немецкому и финскому паспортам, заполненными ею собственноручно, она родилась 21 апреля (ст.ст.) 1868, а не 1869 г. (ГАРФ. Ф. 5912. On. 2. Ед.хр. 1. Лл. 2, 4).

9Тезисы "Христианство и социальный вопрос  были также приготовлены к выступлению в "Студенческом Доме" и прочитаны там (Там же. Ф. 5912. On. 2. Ед.хр. 100. Л. 14). О "социальной поли­тике" у Струве см. специально: Понятие и проблема социальной политики. СПб., 1910.

10Речь на открытии Русского юридического факультета в Праге была произнесена Струве осенью 1922 г. На этом факультете, основанном и возглавленном П.И. Новгородцевым, Струве состоял профессором политической экономии (ГЛРФ. Ф. 5912. On. 1. ЕдхрЛ.Л. 1; см. также письмо Струве к П.И. Новгородцеву как декану факультета в ноябре 1922: Там же. Ед.хр. 29 а. Л. 79). Многочисленные протоколы экономических семинаров, лекции по политической экономии, студен­ческие рефераты и замечания на них Струве, а также программа чтений по политической экономии сохранились в фонде Струве: Там же, Ед.хр. 157-164 (1922-1925).

*Часть обязательства, приходящаяся на долю каждого из участников (лат.) - М.К.

11Тезисы "Система и единство" написаны   не позже 1925 г. Одноименная статья Струве вышла н Белграде на сербско-хорватском языке ("Архив за праине л друштвене науке". 1938. Т. XXXV. Бр. 1—2). Сама схема впервые была изложена Струне уже и первой его систематической статье по политэкономии "К критике основных проблем и положений политической экономии" ("Мир Божий". 1901. №№ 3 и 6) и с тех пор не раз воспроизводилась с разной степенью подробности (особенно: "Хозяйство и цена". Ч. I. Гл. 1, § И). К тезисам примыкает недатированная заметка: "I. Хозяйст­венный строй общества как теоретическая проблема, а) Постановка вопроса. Понятие закономер­ности соц. явлений вообще и хоз. строя {?) в частности.   Виндельбанд  Риккерт. Зиммель. Штамм-лер. б) Хозяйство и право. Штаммлер. Петражицкий. Дюги, Еллинек". (ГАРФ. Ф. 5912. On. I. Edjcp. 29 а. Л. 93),

12Карл Менгер (1840-1921) — экономист, основатель так называемой "австрийской школы".

13Лоренц фон Штейн (1859-1930) - философ, профессор Бернского университета. Его взгляды оказали существенное влияние на идеи Струве, о чем свидетельствует приводимый ниже документ, составленный Струве примерно в 1892 г., по возвращении из Граца, где он, будучи еще ортодо­ксальным марксистом, слушал лекции Л. Гумпловича. «Положения к реферату студента Петра Струве "Взгляды на общество и государство Лоренца фок Штейна и Лудвига Гумпловича". (...) 3. Взгляд на государство, внушённый Штейну и Лассалю Гегелем, лишен всякого положительного научного значения. 4. Учение Штейна об обществе. (...) 5. Ошибки этого учения проистекают из неправильных экономических и исторических взглядов, главным образом из принятия трудовой теории капитала и из непонимания истинного происхождения промышленного капитала и буржуазии. 6. Эти ошибки устранены в социологическом учении Маркса и Энгельса. (...) 8- Определение государства как организации господства для современного государства вполне верно, но неполно. 9. Всякое государство есть не только организация господства, но и организация порядка. (...)» (РЦХИДНИ. Ф. 279. On. 1.Д. 12. Лл. 1-2). В современной реферату незаконченной рукописи "К истории учений об обществе и государстве. Лоренц Штейн и Лудвиг Гумплович" Струве писал: "Штейн не может установить ясного различия между общественной и государственной властью, что, впрочем, понятно, так как такого различия на самом деле не существует" (Там же. Л. 44). С отходом от марксизма отношение Струве радикально меняется, соответствуя его собственному пониманию государства. Он замечает: "противоположение общества и государства, характерное для Гегеля и Лоренца фон Штейна, есть противоположение в высшей степени существенное и жизненное" (Хозяйство и цена. Ч. I. СПб. - М., 1913. С. 39). На заседании отделений философских, исторических и общественных наук Русского Научного Института в Белграде в 1929 г. Струве выступил с докла­дом о социологических идеях Л. фон Штейна ("Россия и Славянство". 27 ноября 1929).

14Первую часть этой записи, содержащую цитату из письма Струве к А. А. Стаховичу, про­цитировал Н.К. Кульман в рецензии на эмигрантскую публикацию Дневника Л.Н. Толстого ("Возрождение". Ns 380. 17 июня 1926).

15Александр Александрович Стахович (1857-1915) - земский деятель, знакомый Л.Н. Толстого. Струве вспоминал о своей совместной с ним поездке к Толстому в Ясную Поляну летом 1909 г.: "Россия и Славянство". 22 декабря 1928. Примерно тогда же А.А. Стахович выступил инициатором несостоявшегося "послевеховского" сборника о "национализме" (последнее упоминание об этом замысле в современной печати см.: Н.А. Бердяев. Письма к МО. Гершензону. Примечания // Вопросы философии. 1992. № 5. С. 135Лрим. 31). Следы работы над этим сборником см. в статьях: С Булгаков. Из размышлений о национальности // Вопросы   философии и психологии. 1910. Кн. 103; П. Струве. Два национализма // Русская Мысль. 1910. № 6; С. Франк. Философские отклики: О национализме в философии // Русская Мысль. 1910. № 9. Сохранился недатированный список имен, составленный Струве в начале 1910 -х гг. В нем можно обнаружить проект авторского коллектива как для упомянутого сборника, так и для сборников "Великая Россия":
"1. (А.А.)  Стахович,  2. (Е.Н. либо Г.Н.) Трубецкой,  3. Львов, Н.Н.,  
4а. (С.А.) Котляревский,  4в. (В. А.) Маклаков, 
5. (Б.Э.) Нольде." (ГАРФ. Ф. 604. On. 1. Ед.хр. 1. Л. 6 об.).  А.А. Стаховичу Струве посвятил некролог:'"Русская Мысль". 1915. № 4.

16Это - первая попытка Струве высказать свою известную формулу о Пушкине, впоследствии развитую в многочисленных статьях о нем, составивших первый раздел сборника Струве "Дух и слово" (Париж, 1981), первая из которых - "Именем Пушкина" - появилась сначала в "Возрождении" 7 июня 1926 г. (№ 370).

Составление, публикация и примечания М.А. Колерова.